Чему нас учили на факультете журналистики Ленинградского Университета

Четвертый глаз. Елена Непряхина_1

От Музея: Сегодня мы начнем осваивать мастерство журналиста — журналист и писатель Елена Хаецкая делится личным опытом. «Курс молодого бойца», то есть — журналиста, начнется с газетных жанров. Зарисовка, заметка, интервью, очерк, репортаж. И маленькое добавление — «табуированные слова и выражения». Если кому-то кажется, что время газет прошло — ему только кажется: люди ежедневно «читают газеты», которые предлагают соцсети. Не важно, где и для кого мы пишем — для бумажного издания, какого-то сайта или просто посты на личной странице — неплохо поучиться рассказывать у профессионалов.

Илл.: Елена Непряхина, «Четвертый глаз»
Фотоиллюстрации: коллекция Музея
Текст: Елена Хаецкая

«ЗАМЕТКА»

 
Фотозаметка:«Трейнспоттинг, который мы заслужили»
Автор: Ник Григорьев
Июль, 2020. Петербург, Купчино, грузовые пути

На днях купила «Литературную газету» — просто посмотреть, что там сейчас пишуть. Раскрыла и прочитала «подвальную заметку» про смертельный наезд актера Ефремова на безвестного мужика.

Автор заметки пишет, что отныне мир не будет прежним. Мир раскололся на до и после. «Ужасная трагедия с Ефремовым расколола мир навсегда!» — и так далее, абсолютно бессодержательно, строк на 300. Заметьте: «трагедия с Ефремовым», а не «трагедия, устроенная Ефремовым», то есть Ефремов — не автор, а жертва трагедии! (Видимо, кровавый режим заставлял его употреблять...) Фактов в заметке нет вообще, там есть только эмоции лично автора на тему «мы потеряли великого актера».

То, что такое вообще печатают (ладно, интернет и не такое скушает, но это же буковки на бумажке!) — это полное отрицание того, чему меня учили в советской газете.

У заметки должен быть не только оперативный повод (кстати, повод несколько подкис, наезд совершен уже довольно давно), но и содержание. Какие-то факты, а не только эмоции автора, которые никому (как нас учили), кроме автора, не интересны. У читателя, как нас учили, есть собственные эмоции.

____________________

«...Безапелляционные заявления типа "мир раскололся на до и после"
выглядят смешными даже для любого второкурсника.
У нас на первом курсе били по лапкам, если они выводили
подобные словесные каракули, а в советской газете
сразу откусывали за такое голову...»
_____________________

Безапелляционные заявления типа «мир раскололся на до и после» выглядят смешными даже для любого второкурсника. У нас на первом курсе били по лапкам, если они выводили подобные словесные каракули, а в советской газете сразу откусывали за такое голову. Для кого мир раскололся? Только для семьи того бедолаги, которого убил актер, находившийся под газом, мухой и веществами. Больше ни для кого. Автор заметки сам забудет все это года через два, ведь появится еще какая-нибудь знаменитость, которую не надо судить за безобразия, потому что она гениальная.

Далее, нас учили тому, что существуют газетные жанры. Зарисовка, заметка, интервью, очерк и т. п. Нет такого жанра - «вопли Видоплясова».

Далее, нас учили тому, что критерием даже не хорошей, а нормальной работы журналиста является отслеживание темы. Написал заметку о том, что от подъезда жилого дома на ул.Турку не вывозят мусор — изволь через месяц прийти и проверить, как дела, и написать заметку, что все исправлено (или написать большой подвал о разгильдяйстве жилконторы). Можно даже фельетон по следам выступлений написать, если все плохо.

Невзоров в «600 секундах» был первым, кто отменил это правило. Находил хайповый сюжет, показывал выброшенную на свалку донорскую кровь в пакетах, кричал, что все в нашей стране вот так, после чего никогда не возвращался к теме. Я по старой привычке ждала — через месяц же вернется и объяснит, что случилось, покажет виновных в наручниках или доктора в белом халате, который даст комментарий? А ничего не было...

Вот из этого и выросла тухлая поросль так называемых современных «журналистов», которых на одном кладбище с нормальными журналистами хоронить нельзя, — только в колумбарии для халтурщиков.

Я еще почитаю современную «Литературку», может, там еще что-нибудь интересное вычитаю.

«ИНТЕРВЬЮ»

 Фото: Егор Канеев / Модель: Анна Сторожева
Коллекция Музея

Чему нас учили на факультете журналистики-2. Не поверите! Тому, что устная речь и письменная речь — это две большие разницы (а Слава КПСС вообще не человек)...

Итак, устная речь. Она спонтанная. Она начинается с главного, к которому потом, худо-бедно на ходу согласовываясь по падежам, родам и прочему, подтягивается все остальное. «Входные билеты — все предъявили? Жареная курица — кому нести, кто заказывал?»

Далее, в устной речи не только уместны и нормальны, но и необходимы слова-паразиты. Если лектор, например, говорит по писаному, без «значит», «как говорится», «э-э», то его невозможно слушать, — укачивает. На словах-паразитах говорящий думает, а слушающий отдыхает. Есть и другие особенности, присущие именно устной речи.

В письменной другие законы. Очевидно? А вот и нет.

Теперь берем современного «журналиста», который пришел к вам брать интервью и записывает ваши ответы на диктофон.
Что он делает потом? Правильно, расшифровывает (записывает) то, что вы наговорили на диктофон. И... в этом же виде тискает в печать.

Я не шучу. Лет ...ну четыре года назад, может, три... короче, лучшие выпускники нашего факультета брали интервью у знаменитых выпускников нашего же факультета, например, у меня. И вот одна из лучших выпускниц (страшно подумать, как выглядят худшие) сделала все ошибки, какие только можно сделать: она не подготовилась к интервью, не знала, о чем спрашивать, пустила отвечающего на самотек (и я часа полтора несла разную ахинею про литературный процесс), записала все на диктофон, расшифровала запись, главное не выделила, основную мысль не провела (потому что ее не было), текст не исправила вообще. «Вы же именно так и говорили?»

Да, деточка, я именно так и говорила, по законам устной речи. Мне вот интересно, деточку не научили, что у письменной речи другие законы?

Вообще это был конкретный пример, но я довольно часто вижу интервью, которые представляют собой сырой материал с диктофона. А что? Ведь человек именно так и говорил!

________________________

<<..."журналиста", который на полном серьезе считает,
что текст с диктофона надо переносить в письменный вид
и так оставлять, потому что "человек же
именно так и говорил", — хочется выпороть...>>
____________________

Когда берешь интервью, нужно знать о клиенте как можно больше. Составить четкий список вопросов. Не позволять клиенту растекаться и брать на себя инициативу (а он попытается). Если видишь, что ему интереснее про другое, — тут ахтунг, нужно очень быть внимательным, потому что сильный собеседник тебя заест в два счета. Есть еще вариант собеседника, который замыкается и молчит, его надо расковырять, разговорить, прощупать. Мой последний опыт был на Камчатке, дядька согласился встретиться и угрюмо молчал, только спросил, откуда у меня интерес к его частному музейчику камчатской рыбы. Я втиралась к нему в доверие где-то полчаса. Мастерство не пропьешь! Разговорился мой клиент...

Ну так вот, даже если вы лопухнулись, человек наговорил на диктофон полтора часа, нужно выловить нужное и оформить в письменный текст. Кстати, меня поразил в этом смысле профессионализм журналистов с Алтая. Мощная старая школа. Но вернусь к плохому.

Мнээээ, и вот когда ты видишь дипломированного «журналиста», который на полном серьезе считает, что текст с диктофона надо переносить в письменный вид и так оставлять, потому что «человек же именно так и говорил», — хочется выпороть.

Чем еще хорошо было писание в блокнотике?

Я записывала характерные выражения и цифры-фамилии. Остальное запоминала. Оперативная память работала тогда у меня очень хорошо. Потом сразу писала заметку и отсылала прочитать. И люди говорили, что «как это ты написала ровно так, как я обычно говорю!» — хотя на самом деле это была письменная речь...

А все потому, что если бы я написала действительно как люди говорят, мне было бы очень больно на летучке.

«ОЧЕРК»

 
Фотоочерк
Фотограф: Егор Канеев // Коллекция Музея
(отдых во время съемки телефильма «100 дней свободы»)

Ну штож, давайте еще что-нибудь про советскую газету, раз такие дела... Есть такой жанр, максимально приближенный к худ.лит-ре, — очерк. Это почти художественный рассказ. Почти. Он — о том, что автор видел, что автор пережил или что пережили герои очерка, все это в почти художественной форме, с диалогами. (И да, если очерк о чем-то драматическом, то «По следам наших выступлений» — придется приехать через месяц, через два, посмотреть — как дело двинулось или не двинулось). Современные «журналисты», возможно, считают, что очерк — это настолько худ.лит., что это не публицистика.

___________

<<...Вы-то можете в наивности своей считать,
что "свободны" от всякой идеологии и "не навязываете" читателю
никакой точки зрения. Ну, можете не навязывать,
у читателя есть своя, не сомневайтесь...>>

___________

Не бывает в газете материалов, свободных от публицистики. И не бывает публицистики, свободной от идеологии. Если вы не понимаете, что такое партийность печати, то вы, друзья, крупно попали: за вас все скажет стиль вашего так называемого «очерка». Вы-то можете в наивности своей считать, что «свободны» от всякой идеологии и «не навязываете» читателю никакой точки зрения. Ну, можете не навязывать, у читателя есть своя, не сомневайтесь. Но читатель еще и про вас лично выводы сделает и может поржать...

Итак, читаю очерк — дева-волонтерка делится впечатлениями, как она развозила продукты нуждающимся в пору эпидемии. Я очень уважаю эту деву, ее работу и вообще порыв молодых людей волонтерить, помогать. То, что я сейчас говорю, касается исключительно материала, написанного без чуткого руководства профессионального журналиста. Это серия зарисовок, так сказать, этнографического характера: «я»-персонаж побывала в гостях у бедняков, которым доставляла продукты, она описывает их простодушное добросердечие и убогость обстановки, в которой те прозябают. В какой-то момент складывается ощущение, что читаешь записки русского путешественника, побывавшего в стране папуасов. Милые люди, эти папуасы, только живут плохо, какое счастье, что я не папуас.
И... ноль выводов. Просто несколько картинок.

И какие выводы делает неблагодарный читатель, который внезапно понимает: если бы он обратился за помощью, то тоже, возможно, стал бы героем очерка — дружественным аборигеном? Да такие, что хорошая сытенькая девочка столкнулась с жызой и решила поделиться опытом.

А очерк — он, блин, публицистика... Там нужно что-то вроде анализа, что-то вроде гражданской позиции. Там нужно очень четко понимать, кто ты и где ты, там оценки нужны.

Импрешен — это очень мило, но это на очерк не тянет. Это зарисовка.

Зарисовка — это вообще необязательная штука, это вот когда у вас где-нибудь на 11 полосе вдруг дырка, зовешь кого-нибудь из молодых: «Ленка, у нас тут дырка, быстро наваляй зарисовку, вот тебе фотка — городской сад с вороной»... И ты такая за двадцать минут пишешь ерундовинку — впечатление без выводов. Что-нибудь про сад и ворону.

Ну а путевые заметки о вылазки за пределы хорошей квартиры и престижного вуза куда-то в дебри мрачной жызы — это не зарисовка... и не очерк... это, в общем, расписка в публицистической беспомощности.

«РЕПОРТАЖ»

 
Самолетик для Елены Владимировны Хаецкой

Кадр фоторепортажа «Как живые» Эдуарда Белова
с МАКС-2019, по просьбе Музея уникальных вещиц
(как знали, что пригодится!)

Репортаж. Со стороны кажется, что репортаж — это очень просто: увидел — написал. На самом деле нет. Во-первых, что увидел? Что конкретно? Какими глазами смотрел — такими и увидел. Возьмем ситуацию: банда в Гарлеме пытается ограбить советского туриста, а советский турист, которому разрешили обменять только 8 рублей на доллары (было такое правило когда-то, кажется), бьется до последнего, бандиты в шоке — турист отбился, теща получила свой американский подарок. Можно писать о бесчинствах банды и делать упор на этом (в Америке все плохо), можно писать об отчаянном русо-туристо (в СССР все тоже не айс).

То есть репортаж никогда не объективен. Важно — на что человек смотрит, какой у него взгляд. Я не буду приводить примеры из современности, каждый легко их найдет сам.

Второй момент. В советской прессе все было ясно — была только одна линия, линия партии. Соответственно, все репортажи так или иначе рассказывали, что у нас все хорошо, а если имеются отдельные недостатки (с которыми мы непримиримо боремся), то читайте через месяц рубрику «По следам наших выступлений».

Сейчас зачастую невозможно понять, какой линии придерживается репортер. Какая линия у газеты — тоже не всегда понятно. «Литературка», которую я тут читаю (два последних выпуска) придерживается линии «мы интеллигентные люди», но спектр у этого понятия слишком широк, иногда вообще непонятно, за что они там ратуют.

И главное. Почему нам непонятно, какой линии придерживается репортер? Да вовсе не потому, что он весь такой «объективный», отнюдь. Дело в том, что современный репортаж совершает самый страшный репортажный грех.

Для чего человек читает (смотрит) репортаж? Знаете? Он его читает (смотрит) для того, чтобы узнать о некоем событии. Даже самая «партийная» подача все равно оставляет довольно много материала для самостоятельного осмысления и трактовки, потому что репортаж — это в первую очередь факты. А современный «репортажник» считает почему-то, что репортаж — это в первую очередь про него самого, про его эмоции, про его мысли, впечатления и блаблабла.

Приведу пример самого разочаровавшего меня видео за последние 5 лет. Некий репортер (кстати, не наш, а, кажется, американский) обещал показать настоящий летающий «Спитфайр». Я распустила слюни до полу. Сейчас мне покажут самолетик, крылышки, моторчик, панельку управления, шасси, уняня. А мне почти пять минут экранного времени показывали рожу оргиастически вопящего от счастья незнакомого мужика. «Я лечуууууу!...» Меня стошнило, правда.

На хрена мне чужой, оргазмирующий мужик на экране? Я что, порно заказывала? Я хотела са-мо-лет! И мне обещали са-мо-лет! Порно на другом канале.

Так вот, большая часть нынешних «репортеров» глубоко и совершенно необоснованно убеждена в том, что читателю/зрителю интересны они сами. НЬЕТ! Остыньте от этой идеи. Вы интересны только своей маме. Есть отдельные люди, вроде Тимофея Баженова, на которых мы смотрим с интересом, но посмотрите внимательнее, как он работает. Он рассказывает не о себе. Он рассказывает о том, что он видит. Да, он смотрит добрым, заинтересованным взглядом, у него есть своя точка зрения и свой взгляд на вещи. Но он говорит НЕ О СЕБЕ! Поэтому и интересно.

__________________

<<...не то торжество Маммоны, не то триумф российской экономики,
не то гибель для трех соседних скверов и одного пивного ларька,
где он, репортер, привык по вечерам прибухнуть, —
это булькание не может сойти за мировоззрение...>>
______________

Так вот, позиция репортера обычно не считывается именно потому, что он сосредоточен на себе, а сам по себе он представляет только отдельного человека, не всегда умного, обычно малообразованного (судя по опусам, выходящим из-под его «пера»), зачастую без твердой позиции, зачастую без ясного представления о том, какую оценку дать произошедшему у него на глазах. Поэтому булькание о собственных чуйствах, которые его охватили при виде нового торгового комплекса, открытие которого — не то торжество Маммоны, не то триумф российской экономики, не то гибель для трех соседних скверов и одного пивного ларька, где он, репортер, привык по вечерам прибухнуть, — это булькание не может сойти за мировоззрение.

Поэтому зачастую, читая репортаж, ты вообще не понимаешь — что это было. Чужие эмоции тебе не интересны, равно и личность репортера, которая всюду лезет, куда ее не просят. Выводов из репортажа не сделано никаких. Описание события дано теми убогими словесными средствами, которые доступны «любому второкурснику». В принципе, правильнее было бы ограничиться информационной заметкой. Кстати, самый трудный и самый неблагодарный жанр.

ТАБУИРОВАННЫЕ СЛОВА

Фото: Егор Канеев / Модель: кузина Линда Эстер
Коллекция Музея

Нет, не то, что подумали все нормальные люди. Табуированы выражения: «У меня нет слов, чтобы передать...», «Невозможно описать, какие чувства...», «Не хватит никаких красок, чтобы рассказать...» Чувак! Нет у тебя слов, чтобы передать, — не передавай! Тебя шесть лет учили на факультете журналистики передавать словами, а у тебя их по-прежнему не хватает? Словарь Ожегова на ночь почитай!

___________________

«...Тебя шесть лет учили на факультете журналистики
передавать словами, а у тебя их по-прежнему не хватает?
Словарь Ожегова на ночь почитай!..»
_________________

Так нельзя. Тем более в видеорепортаже, когда у журналиста, помимо его собственной потной и взволнованной рожи есть такой арсенал, как видеоряд собственно события. Нет у тебя слов — показывай картинку. Твои эмоции никому не интересны, остынь уже. Задача репортера — не транслировать свои эмоции, а вызвать их у читателя/зрителя. Поэтому есть смысл просто передавать факты. Описывать ровно то, что видишь.

В принципе, и в литературе, но в журналистике в большей степени табуирована оценочная лексика. Нельзя говорить: прекрасные, изумительные, отвратительные. Нужно сразу объяснять — почему. Отвратительные? Нет, надо сказать, например, что «они» вонючие, неработающие, ржавые, грязные, давно не чищенные. Прекрасные — современной постройки, с использованием новаторских технологий, более комфортные, чем прежние, более мощные. Читатель сам поймет, что они прекрасны или ужасны.

Когда в литературе табу на оценочную лексику нарушается, это производит сильный эффект, тут читатель понимает, что автор сорвался, потому что реально вау. В журналистике такое табу не должно, в принципе, нарушаться никогда. Но у нас сейчас постоянно начинают с того, что «великолепное зрелище, вызывающее неописуемые чуйства». Дальше можно не читать, потому что скучно. Журналисту, в общем, и без читателя хорошо наедине со своими чуйствами. Он ничего не сделал для того, чтобы читатель эти чувства с ним разделил.

[лето, 2020]

События

05.03.2024
C 28 февраля по 10 марта в Большом зале Санкт-Петербургского Союза Художников на Большой Морской проходит выставка иллюстраций книг для детей и юношества.
28.12.2023
Двенадцатый дайджест Музея - собрание лекций, семинаров, статьей и других материалов: деятельность Музея за четвертый квартал 2023 года.
17.11.2023
10 детских брендовых детских издательств России — на X-й Шанхайской международной книжной выставке детских книг!
13.11.2023
Футуристы, конструктивизм, искусство плаката начала XX века и эксперименты со шрифтами и типографикой — программа лекций в ЦГПБ Маяковского от звезд петербургской студии шрифтового дизайна TypeType 18 ноября — 15 декабря, 2023 год.
27.10.2023
Друзья Музея Книжной галактики «Музей уникальных вещиц» приобрели в подарок галактике музея «Лошадиная сила» невероятно красивую печатную машинку! С 27 октября — в экспозиции музея, кодовая фраза для друзей и меценатов: «Образцовая Ундервуд».
Следите за новостями проекта в разделе
Следите за новостями проекта в разделе "Книжная галактика. - Дипломатия"!