«Депардьё» Владимир Соловьёв (рассказ)

От Музея: рассказ-подарок в жанре байки «о жизни работников кинематографии» от художника Владимира Соловьёва о встрече с великим артистом. Литературная версия событий, абсолютно бесценная для Вечности.

На портрете: Жерар Депардье
Автор портрета и текста: Владимир Соловьёв

Депардьё

Работал я в магазине для художников и реставраторов, никого не трогал. И тут приходит знакомый переводчик под руку с французом каким-то. И они ищут, не без моей помощи, довольно странный набор товаров, бутафорский такой, стаффажный, как будто кому-то надо изобразить, что он ВДРУГ художник. И я аккуратно спрашиваю – не кино ли снимаете? А те аккуратно же отвечают – ага…

Воспользовавшись несвойственной мне логикой, я говорю, вспомнив, какое кино сейчас могли бы снимать французы в Петербурге – а не про Распутина ли кино, прости господи? А они глаза выпучили и сознаются, что да, про него. А краски в аутентично выглядящих тюбиках и максимально деревянные палитры им нужны для царевича Алексея – пусть дитя живописью побалуется…

Ну и я нагло напросился на съёмки – живого Депардьё потрогать! Пришёл пораньше с утра в особняк Всероссийского общества глухих на Английской набережной, да ещё и с подготовкой – у меня уже был портрет месьё Жерара, но я покрасил новый. Новый лучше живописно, но артист там старше и… крупнее. На старом же – юный вполне себе красавчик обнимается с виноградной лозой. Обычно я не занимаюсь раскидыванием портретов по знаменитостям с целью славы и наживы. Тут другой случай – захотелось выразить свою любовь человеку, подарившему столько радости с экрана. Вот я оба портрета – на выбор – с собой и прихватил.

Съёмки художественного фильма дело очень долгое, сложное и нервное. Люди на площадке часто могут показаться «угрюмыми сволочугами», но это не так – просто на счету буквально каждая минута, в голове нужно держать массу всего, а тут ещё и Россия-матушка, кто-то в говно, кто-то не пришёл, да ещё и французы эти везде… Накалённая обстановка, мне там сильно рады не были.

Депардьё не видать, зато Филипп Янковский ходит сильно злой и желваками играет, в роль князя Юсупова входит. Ну и я, пока суд да дело, да пока в массовку не загребли (а попытались!) спрятался среди работников кино второго плана – водителей, кормильцев, электриков… Хотя, какой второй план? Без них тоже ведь никакого кина не будет – огромный механизм без этих шестерёнок не заскрипит вовсе! Я всегда об этом помню, смотря фильмы – совершенно не обязательно виноват режиссёр или актёры – история знает массу примеров фильмов, уничтоженных плохим монтажом, музыкой, невкусной едой на площадке или раздолбайством реквизиторов.

И вот, расположившись в могучих мужиках, которые в музыкальном мире обычно называются «роуди», я закорешился с водителем огромного морковного цвета трейлера – жилища и транспорта Депардьё. И мы, лихо щебеча по-французски, выпили пару литров чаю и обсудили приватную жизнь месьё со всех сторон! Как хорошо, что я не журналист – назавтра газеты пестрели бы всякими неприличными заголовками, а ведь всё это было до активного общения месьё с сильными мира сего, что с усатыми, что безусыми. Всё началось с моей шуточки про размеры трейлера – он был несколько пузат книзу, и я предположил, что там есть винный погреб, чем очень насмешил водителя. Раньше трейлер принадлежал Жану Рено, и мой собеседник и его везде в нём возил. Но, говорил он, это было довольно скучно, не то что теперь, ведь месьё – настоящий феномен (офицеры, кто вспомнил анекдот, молчать!), с ним не соскучишься. Через несколько часов я получил этому нагляднейшее подтверждение.

Но буду последователен – в соседнем зале послышался возбуждённый гул, я бросил мужичков и чай и пошёл на звук. С лестницы (ах, какие там интерьеры!) спускался Сам в образе Распутина. Он был не квадратным, как мне всегда казалось, а воистину кубическим. Было ощущение, что он занял всё помещение своей фигурой. На фигуре красовалась очень выразительная клочная борода, а над ней светились жуткие глаза – водитель, месьё Жорж, предупредил меня, что наш феномен долго выходит из роли. Глаза жгли насквозь, было очевидно, что сейчас Распутин меня по-всякому изнасилует, обоссыт и съест без соли и перца. Депардьё всё ест руками, кстати.

Передвигался он, несмотря на габариты, очень стремительно, и я вспомнил как в детстве спросил у мамы про танк – он же огромный и тяжёлый, наверное, он совсем медленный, на что получил резонный ответ – «Он быстрый - на ём гусеницы!». На Распутине гусениц не было, хотя могли быть запросто, да и сам он уже скрылся за дверью и почесал по набережной с такой скоростью, что комментарий вездесущего месьё Жоржа, возникшего за моим плечом – «Обедать пошёл», – был уже излишним. Куда ещё, в самом деле, можно так нестись, щедро воздымая петербургскую пыль?

С котомкой портретов я прождал ещё часа два. В голове с голодухи сменялись картины пиров, которые где-то недалеко учиняет большой французский артист – жареные пулярки, печёные цесарки, фаршированные осетры, кулебяки с чёрной икрой и прочие рябчики с ананасами преследовали воображение до тех пор, пока виновник фантазий не вернулся и тут же, отправив кого-то в морковный трейлер, не приступил к съёмкам. Я уже начал тревожиться, что не поймаю его, и будет у меня два портрета, как у дурака последнего.

Но тут выяснилось, что в ресторане Жерар поймал первого попавшегося русского и всячески его использовал в роли, пардон, собутыльника. Ах, на его месте должен был быть я! И этот бритоголовый деятель сейчас лежит в трейлере, пьяный в умат, потому что за Феноменом не угнаться. Месьё Жорж очень переживал: «Хозяину хорошо, весело, а если этот твой компатриот, Владимир Саныч, наблюёт в трейлере, то убирать буду я, мне ли не знать!» И как в воду глядел – ближе к ночи компатриот проснулся, испачкал транспорт сплошь и убёг, прихватив куртку великого актёра, то ли на память, то ли чтоб не замёрзнуть. Благо, в карманах не было ничего…

В какой-то момент был перерыв и меня нехотя пустили к телу. Жерар Ксавье Марсель Депардьё сидел на тоненьком стульчике, повесив, не особо снимая, распутинскую бороду на плечо и кушал шашлык. Он был устал, пьян и прекрасен. Когда я развернул холсты, глаза его на миг заблестели, а под бородой зашевелилась фирменная улыбка. Пальцем толщиной с докторскую колбасу он благосклонно выбрал себе портрет с молодым собой, тот, что с виноградом. Второй же щедро подписал с оборота, авось внуки мне скажут спасибо. Пофотографироваться с оскароносцем не удалось – было темновато, мобильник мой был говно, да к тому же прибежали продюсеры и запретили любые фотографии!

Придётся вам верить мне на слово, причём на каждое. А если вдруг будете у Депардьё в гостях – осмотритесь как следует – вдруг между Рубенсом и Пикассо тихонько висит и мой холст.

Жерар Депардьё
Живописец: Владимир Александрович Соловьев
Коллекция Жерара Депардье 

Об авторе: 

Владимир Александрович Соловьёв родился в Ленинграде в 1987 году. Мать — сейчас известный иконописец и искусствовед Ирина Горбунова-Ломакс, а тогда — светский художник Ирина Серах. Отец — сотрудник Государственного Эрмитажа, искусствовед.

Году в 2006 познакомился с московским художником Петром Ефремовым, понял, чем хочет заниматься, и несмотря на скептицизм близких и родных, взял кисть в руки. Поныне Ефремов является главным учителем и наставником В. Соловьёва.

С 2006 по 2009 год являлся участником легендарной группы «Митьки», участвовал в многочисленных выставках по всей стране.

Работы находятся в частных собраниях в Санкт-Петербурге, Москве, Красноярске, Швеции, Швейцарии, Бельгии и Франции. В том числе, у Жерара Депардьё.

[биография — с персонального сайта Художника]

[ноябрь, 2021]