Питер: бессонница книжных птиц

От Музея: «Питер: бессонница книжных птиц» — это совместная выставка: поэзия + акварельная графика.. Автор текстов — поэт Александр Трусов, владелец книжного магазинчика в Питере. Это, без сомнения, петербургская поэзия, с ее литературными отсылками, городскими мостами, книгами, одиночеством и бессоницей. Графическая часть выставки — нежные акварельные работы (в контурах туши), художника Анастасии Мазеиной — галерея птиц, оформленная как «рисунки на полях».

На обложке: эскиз из «молескина»
Анастасия Мазеина (2013)
Иллюстрации: птицы Анастасии Мазеиной
Стихи: Александр Трусов

Посетитель

Ночь обретает контуры лица,
Присев на стул, с последними лучами.
«Опять один?» Слегка пожал плечами.
«Не спрашивай об этом без конца…»

«Не надо пить!» Вопрос или совет?
С докучливостью дружеской заботы.
«Куда там пить. Понизил обороты.
Вдыхаю смрад дешевых сигарет.»

«Давно не спал?» «Тебе ль не всё равно?
Уютным снам опять мешали мысли.
Свинцовым грузом на душе повисли…»
«Читаешь?» «Как обычно, Сирано…

Прекрасный театральный перевод.
Дай Кедрина. На полке. Пятый справа.
Опять не спать. На мысли нет управы.
Могу терпеть, но кончился завод.»

«Твой старший брат передавал "привет".
Родители не ждут с тобою встречи.
Соврал, что злой недуг почти излечен
И вы теперь не встретитесь пять лет.

Они поверили.» «В субботу приходи.
Наливка, гренки, суп и крепкий кофе.
Потом немного шахмат, ты же профи.
Застанешь ли? Давно живу в кредит.»

Стою на влажном кафеле босой.
И ожидаю. Возвращайся, критик!
Мой старый друг и психоаналитик.
Плевать, что в балахоне и с косой.

Талисман сна

Едва дотрагиваюсь граней талисмана,
Как будто пальцам прикасаться лень.
Волшебный лес. От криков великана
Бежит священный сказочный олень.

Голодный волк ощерился. Из пасти
Стекает ядом смрадная слюна.
Медведь не спит и разорвёт на части
Любого путника в чертогах шатуна.

Сильфида нежно заплетает косы,
Внушая двум прекрасным дочерям:
«Не верьте колдунам седоволосым,
Их гений служит Мёртвым Королям.»

Столетний гном из Лунного дозора
Бредет за родниковою водой.
Ворчит. Устал. На пенсию не скоро.
Он, среди гномов, самый молодой.

Бездонные глаза цветочной феи,
Шум голосов застенчивых дриад.
А бронзовки, при золотых ливреях,
Готовят иллюзорный маскарад.

Русалки, обменяв хвосты на ножки,
Танцуют. Появляется Морфей.
Сон приближает нежные ладошки,
От мягких лапок веки тяжелей.

Вальсирующих мыслей мириады
Не станут беспокоить и будить.
А шум травы и песенка цикады
Бессонницу сумеет победить.

Пилат умоет руки

Рубиновый закат. К утру похолодает.
Тень требует права на комнатный простор.
Пойму из-за чего душа недомогает
И зачеркну окно лавиной плотных штор.

На ощупь в темноте дойду до книжной полки.
Пришел обнять друзей. Не виделись с утра.
Премудрого кота, барона в треуголке
И гномов-ворчунов десятка полтора.

Примчится Тинкер Белл под ручку с Питер Пэном.
Чуть больше чем друзья, но протоколы чтут.
Обманутый Жеронт плетётся за Скапеном.
А Гнусику строчит записки Баламут.

Блистательный Остап в погоне за гешефтом.
Язвительной строкой фехтует Сирано.
Пьем медицинский спирт с весёлым терапевтом.
И с Германном спешим под вечер в казино.

Слипаются глаза. Вселенная рывками
Скрывается в портал шагающих теней.
На кухне ждет Пилат с немытыми руками.
Авария! Воды не будет пару дней.

Словарь

Т. и Т.Б.

Бесцеремонный уличный фонарь
Небрежно разобрался с полумраком.
Готовясь к новым световым атакам
Открытым (на лицо) кладу словарь.

На букве «р». Работа, радость, рай…
Пока вполне оптимистичное начало.
И нас с тобой ничто не разлучало.
Работа, радость… Радость через край.

Шаги в толпе определять на слух.
Друг в друге растворяться без остатка.
А целый ворох разных недостатков
Исправить непреклонной силой двух.

Смешила безалаберность в быту.
Упрёк не злил, а вызывал улыбки.
И диспут о задачах «первой скрипки»
Не обретал больную остроту.

Друзья, работа, мысли про ремонт
Вторгались в дом и назначали цену.
А видеть чистое сквозь шелуху и пену
Давало жить, не создавая «фронт».

Не получалось вместе отдохнуть.
Да, отдохнуть вообще не получалось.
Текли года и что-то в нас скончалось.
Но родилась способность оттолкнуть.

Ругались. Враждовали. Уходил.
«Всё забирай» — «Хочу оставить детям».
Обида. Злость. И повод был конкретен —
«Не так», «Не там» и «Снова наследил».

Сам придирался к разным мелочам.
Плодил упрёки, создавал конфликты,
Писал законы, выносил вердикты
И провоцировал разборки по ночам.

Сегодня год… мне танец подарил.
Без музыки, с твоим любимым платьем.
Сжимая ткань, шепчу своей утрате
Те нежности, что не договорил.

Бессонница

Излюбленный метод решения сложных вопросов.
Под взглядом провис потолок и сближаются стены.
Из кухни химерами тени скользят вдоль откосов
Под рамочки фото, которых не ждут перемены.

Из мрака, едва различимо, поёт холодильник.
Подушка теряет рассудок от частых взбиваний.
Ещё полчаса и завоет глумливый будильник.
Дорога, работа и день беспрерывных зеваний.

Мосты равнодушно шпионят за Питерской хмарью.
Где силы найти, чтобы каплям дождя улыбнуться?
Потоки воды на проспекты ложатся эмалью,
А ветры в зеркальной воде норовят искупнуться.

Зонты, вырываясь из рук, обретают свободу.
По лужам плывут «корабли, потерявшие парус».
Сквозняк из распахнутых окон тасует колоду,
Чтоб тройка, семёрка и Дама чужим не достались.

Будильник, летящий к стене, предсказуемо охнет.
Закладка запомнит порядок страниц, что читаю.
Успею. Пятнадцать минут. Пусть планета подсохнет.
Тяжелые веки. Под утренний шум засыпаю…

На мосту

Высокий мост. Стою на парапете.
Внизу, голодным псом, бежит река.
На берегу толпа. Играют дети.
Мир замер в ожидании прыжка.

Не жду команд. Раскидываю руки.
На хмуром небе готика грозы.
Идея - квинтэссенция науки,
Воссоздана по крыльям стрекозы.

Издалека казалось, что распятый,
Прибит к лучам хрустального креста.
Толкает в спину ветер бесноватый,
Ноктюрн читая с нотного листа.

Враги надменно, а друзья с опаской
Рассматривают каждую деталь.
Начало обозначил красной краской.
Сегодня завоюем вертикаль.

Шаг в пустоту. Воздушные потоки
Подбрасывают тело к небесам.
Ну где вы, пресловутые пророки,
Которые не верят чудесам?

Не напрягаясь раскрываю крылья.
Планирую, как белокрылый стерх.
Рабочих пчёл шальная эскадрилья
Летит к Земле. А я взлетаю вверх!

От этой мысли на душе светает.
Когда поздравят, скромно отшучусь.
Скажу: «Кто верит, тот всегда летает!»
Сейчас, еще полкруга и спущусь.

Шум ветра моментально прекратился,
Когда излом переиграл изгиб.
Какой полёт? Он прыгнул и разбился.
И не успел понять, когда погиб.

Менестрель

В таверне, за бокалом эля,
Трактирщик, проститутки, рыбаки,
Все поголовно, обсуждали менестреля.
Поёт не то, не так. На пустяки

Растрачивает капельки таланта.
Стихи убоги и заумны шутки.
А за моральный облик музыканта
Особенно радели проститутки.

Таких певцов на дыбу или в клетки,
Ревела рыболовная артель.
А в комнате, на старой табуретке,
С петлей на шее плакал менестрель.

____________________________________

Об авторе и о художнике:

Александр Трусов — петербургский поэт, окончил электромеханический факультет Политеха, служил в армии и семь лет отработал на заводе по специальности, однако реостатам и амперметрам предпочел книги, избрав путь книгораспространителя. Его частный книжный магазинчик расположен во Дворце Культуры им. Крупской и немало лет занимается распространением книг издательской группы «Азбука-Аттикус»: «Махаон», «Азбука», «Иностранка», «Колибри». Познакомиться со стихами автора можно на Стихи.ру - altruist100 [Поиск: Александр Трусов Питер. — Прим. ред.].

Александр Трусов в своем магазинчике книг
Место: Питер, ДК им Крупской; фото А. Амасовой, 2019 год
Из коллекции уникальных вещиц

Анастасия Мазеина, художник

О себе: «Книги с иллюстрациями всегда были самыми занимательными и красивыми. Я долго считала, что если в книге нет картинок, то это неинтересная книга. Чтобы было интересно читать, я рисовала на полях.» - из коллекции Музея.

И ещё: «Рисовать - это волшебство, и каждый художник немного волшебник, а немного магии в обычной жизни никому не помешает.» 

[сентябрь, 2020]