«Издательство "Азбука": Байки Фурманского»: Путешествие во времени

«Байки Фурманского»  — часть музейной коллекции воспоминаний сотрудников «Азбуки», обитавших в ней «на рубеже веков». Байка — разговорный жанр. А лучший рассказчик в «Азбуке» — спросите любого! — ее легендарный сисадмин и ангел-хранитель Дима Фурманский. Налейте вина и закурите: наш корабль отчаливает, мы отправляемся путешествать во времени. А значит, помолодеем. Примерно так лет на двадцать. Место назначения: Питер, Решетникова, 15, конец 90-х — начало XXI-го. Налили? Закурили? Поехали! 

Байки: Дмитрий Фурманский
Записала: Аня Амасова
Иллюстрации из частных коллекций, любезно переданных Музею
Плакаты и афиши: Николай Вавулин, дизайнер
Фотографии: Виктор Павлович Волков,
помощник ген. директора, начальник АХЧ

-- Народ интересуется -- 

Поздней осенью подле здания издательства открылся жуткий ларёк с сомнительного вида шавермой. В один из дней после этого новообразования природа подстроилась и выдала морось. Понятно, что походы на дальние расстояния в такую погоду энтузиазма не вызывали и сделали этот ларёк более-менее приемлемой альтернативой обеденной прогулке.

И вот мизансцена: 

Я стою под жалким навесом жуткого ларька, в ужасную морось, со страшной шавермой и с трудом её обедаю. Скрываясь от этой мороси, под мой уже навес, заходит бомжеватого вида мужик в приличном подпитии и начинает молча за мной наблюдать. Некоторое время во мне зреет желание вручить шаверму мужику и «отойти любуясь», как говорил Жванецкий. Мне всерьёз казалось, что эта морось, этот мужик и эта шаверма кричат мне о том, что я разрушаю гармонию тьмы своей некстати красной курточкой, ибо выражением лица я весьма со всем этим гармонировал. В общем, я не выдерживаю этого натиска и спрашиваю мужика: 

— Вам, милейший, чего угодно? 

Мужик оживляется возможности общения: 

— Меня только одно интересует. 

— Что именно? — спрашиваю. 

— Почему молчит Солженицын? 

Шаверма, морось, тьма и морок отступили мгновенно. Я, к стыду своему, оставив без ответа вопрос товарища и не попрощавшись с ним как следует, рванул в редакцию к Нине Александровне, которая, как известно, была в тесном контакте с супругой Александра Исаевича.  

Вопрос Солженицыну передали, но он, насколько мне известно, не ответил. 


Нина Александровна Жижина

главный редактор издательства «Азбука»

-- Писательский талант -- 

Наталия Соколовская — писатель. Я это знаю, вы это знаете, все это знают. Но эдак не всегда было. Дело в том, что в юности своей Наталия была выдающейся поэтессой. Ну то есть она должна была стать новой Ахматовой. Не меньше. Это по рассказам её близких знакомых, которые просветили меня на сей счет после следующей истории.

Я ехал в издательство на метро. Из Купчино на Электросилу. На станции «Парк Победы» в вагон вошла Наталия, и мы до издательства ехали вместе. При этом Наталия говорила о том, что наболело. В редакции, в издательстве, в жизни, в мироздании, и снова в редакции. Когда мы уже подходили к зданию издательства, я вдруг четко сформулировал следующую мысль: «Я готов слушать такие рассказы на любую тему и любое по продолжительности время, настолько выразительна её речь и настолько яркие и живые образы ей удаются».  

Оставшееся небольшое время до входа в издательство я искал возможность поделиться с Наталией своим открытием её таланта. И такая возможность появилась, когда Наталия закончила описания напастей обратно в редакции словами: «... а у нас, представляешь, еще и топят в кабинете, как в последний раз!».

Я, как деликатный, воспитанный  человек, решил начать с наводящего вопроса, который, по моему замыслу, должен был подвести Наталию к осознанию глубины своего дара, пусть и в моем изложении. Я собирался спросить — не пробовала ли она себя в качестве писателя? Она бы, разумеется, поинтересовалась — мол, откуда такие мысли? Ну, тут бы я её и огорошил своим заявлением о готовности внимать её рассказам бесконечно, о размере её таланта и мелочностью всех описываемых ею сложностей в сравнении с ним. Именно внимать... Возле камина. Укрывшись шотландским пледом и с бокалом шерри в руке. Именно шерри, а не хереса — настолько четко выкристаллизовался у меня этот образ под силой очарования мастера слова. 

— Наташа, а ты писать не пробовала? — начал я реализацию плана в тот момент, когда Наталия шла впереди, в узком проходе перед дверью издательства, где можно было идти только по одному.

Услышав мой вопрос, она остановилась, посмотрела на меня пристально и спросила с болью в голосе: 

— Куда?! 

Наталия Соколовская
редактор

-- Разговор с эротоманом -- 

Милейший и томный наш редактор Наташа Лукина, как всегда игриво, заглядывает в комнату, где мы располагались вдвоем с  Балабановым. Сашка за пол-часа до этого убежал, сказав, что вернется часа в четыре. Однако Наташа начала весьма неожиданно: 

-— Бабу? 

Я несколько растерялся даже: 

— В каком смысле? — спрашиваю. 

— Ну, я сокращаю. БАлабанов БУдет? 

— А, — говорю.

Я обрадовался возможности неформального общения с приятным собеседником, да еще и по заранее оговоренным, несложным правилам. И сразу же включившись в игру, пытаюсь ответить следующей фразой: «Если БУдет». Вот только звучит она странно, хоть и в рамках начатой беседы. Тем не менее, я стушевался и далее, с некоторой растерянностью, продолжаю, уже ничего не шифрую: 

—... то после четырех. 

Где-то секунд тридцать мы с Натальей перевариваем, один — сказанное, другая —услышанное. Наталья справилась раньше: 

— А скажите, Дима, вам что, до четырех кто-то запрещает это делать? 

-- Гуманитарная техника -- 

В одну из суббот я приехал в издательство часов в десять утра. Нужно было протестировать изменения в сети. Это заняло какое-то время. Уже после часа дня я пришел в курилку, будучи уверен, что я в здании один. Вдруг, к своему удивлению, слышу следующий диалог редакторов. Вернее, одну его часть: 
-- Боже мой! Аня! Я вас закрыла! У меня ручка в руках осталась! 
-- ... 
-- Какой стерженек?
- ... 
-- А! Поняла! Да-да, поняла! Я его нашла! Сейчас вставлю. Глаз уберите! 

-- Антогонизм --

Идем с Балабановым за продуктами (он, разумеется, за яблоками). Он спрашивает: 
— Ты за чем идешь? 
— За молоком, — говорю. 
— Ты что, с ума сошёл? Организм взрослого человека не переваривает молоко! 
Я замечаю, что, очевидно, ещё не повзрослел. А Алехандро, продолжая развивать мысль, формулирует следующее: 
— Некоторые идиоты добавляют молоко в чай или кофе, портя тем самым и без того омерзительные напитки! 

-- Пропасть --

Едем с Сашей в лифте, и я разглагольствую на тему здоровья — что-то вроде того, что вот, мол, Да Винчи говаривал, что внутри каждого человека живет скульптор, который по лекалам души высекает тело.
Саша выслушивает и говорит: 
— Ты не можешь ничего об этом знать! 
Выдерживается секундная пауза до формирования следующей мысли. 
— У кого родители — врачи? 
Еще одна пауза. Лифт приезжает, открываются двери и, глядя на черную полосу шахты, Саша заканчивает: 
— Между нами — бездна! 

 
Саша Балабанов, сисадмин

-- Конрад Карлович -- 

Директором  музыкального издательства был Эмиль Израилевич Финкельштейн.

Балабанов, отвергающий несущественные жизненные сложности, чтобы ничего себе не ломать, называл его за глаза «Конрадом Карловичем». 

И вот, настал момент, когда музыкальное издательство освобождало помещение для детской редакции. Собрались и переехали, вот только на окнах вместо вертикальных жалюзи остались ошметки, поскольку уезжая ребята не подумали закрыть окна. Что меня задело, так это явно выказанное неуважение к коллегам. Ни по роду деятельности, ни по призванию, ни по характеру, я никакого отношения к жалюзи не имею, но когда в кабинет вошел Саша и сказал: «Представляешь! Конрад Карлович выехал из помещения, оставив после себя черте что», я почему-то решил лично осмотреть место преступления и высказать свое глубокое разочарование нежно почитаемым мной музыкальным издателям. 

В общем, я вбежал к ничего не подозревающему Эмилю Израилевичу, который над чем-то сосредоточенно работал за столом. Он удивленно выпрямился, когда помещение потряс мой неожиданный рев:

— Конрад Карлович!!!! 

— В каком смысле? — спросил он. 

Разумеется, после настолько полной и безоговорочной победы в конкурсе неуважения к ближним и коллегам, у победителя не осталось вопросов к далеко отставшим соперникам. 

— В переносном, — говорю. — Эмиль Израилевич, вы Мендельсона не издавали? Мне, видите ли, «приспичило». 

Хорошо, «либер фатер» не добавил — совсем было бы неловко. 

-- Лаконизм --

На столе у Саши Балабанова лежал образец супер-обложки из типографии. 
На этой обложке была печать, но не было лака, то есть часть слов видна, часть — нет; ну дизайн такой — краска и лак. 
Подходит Гордин, смотрит на это с минуту, затем выдает: 
- ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКИЙ … ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОГО …. Потрясающе! Ничего лишнего! 

Алексей Яковлевич Гордин (слева), заместитель генерального директора
с меценатом нашего Музея, владельцем коллекции фотографий
Виктором Павловичем Волковым (справа)

--------------------------------------------------------------------------

Дима Фурманский:

Дмитрий Фурманский, фотограф: М. И. Крютченко
[август, 2020]

 

События

05.03.2024
C 28 февраля по 10 марта в Большом зале Санкт-Петербургского Союза Художников на Большой Морской проходит выставка иллюстраций книг для детей и юношества.
28.12.2023
Двенадцатый дайджест Музея - собрание лекций, семинаров, статьей и других материалов: деятельность Музея за четвертый квартал 2023 года.
17.11.2023
10 детских брендовых детских издательств России — на X-й Шанхайской международной книжной выставке детских книг!
13.11.2023
Футуристы, конструктивизм, искусство плаката начала XX века и эксперименты со шрифтами и типографикой — программа лекций в ЦГПБ Маяковского от звезд петербургской студии шрифтового дизайна TypeType 18 ноября — 15 декабря, 2023 год.
27.10.2023
Друзья Музея Книжной галактики «Музей уникальных вещиц» приобрели в подарок галактике музея «Лошадиная сила» невероятно красивую печатную машинку! С 27 октября — в экспозиции музея, кодовая фраза для друзей и меценатов: «Образцовая Ундервуд».
Следите за новостями проекта в разделе
Следите за новостями проекта в разделе "Книжная галактика. - Дипломатия"!