Художник между искусством и бизнесом: гость Музея МАРИНА РУДЬКО

От Музея: у нас в гостях — художник Марина Рудько, известный многим российским издательствам иллюстратор детских книг, а ныне — художник по текстилю, работающий для компаний из разных стран. В беседе с Аней Амасовой — специальном интервью Музею — Марина рассказывает о пути художника — работе с издательствами и текстильными брендами, — делится опытом по созданию иллюстраций к шелковым платкам, а также своими размышлениями о современных сувенирах, сувенирных лавочках в театрах и музеях и о том, как творческому человеку существовать в двух мирах — искусства и бизнеса.
[Страница художника на Behance — Mariolana.]

Беседует с Мариной Рудько хозяйка Музея Аня Амасова
Санкт-Петербург — Минск, весна 2024 года
Расшифровка беседы: Юлия Симкина
Фотографии: подарок Музею от художника
На фото: художник Марина Рудько

Часть 1
Художник в мире книжной иллюстрации

А.А.: Мы с тобой знакомы больше десяти лет, может быть, дюжину, и знаю тебя как художника-иллюстратора. Причем художника-иллюстратора, который за эти годы сотрудничал со множеством российских издательств. А что было «до»? Когда ты начала заниматься иллюстрацией и как вообще оказалась в Книжной галактике?

М.Р.: Да, думаю, около двенадцати лет знакомы — как раз с начала моей иллюстраторской деятельности, которое совпало с рождением старшего ребенка, а ему сейчас двенадцать.

Я готовила себя на историка-искусствоведа. Окончила Брестский государственный университет имени Пушкина. Очень рассчитывала на аспирантуру и много лет занималась научной деятельностью: выигрывала гранты, ездила по Европе, участвовала в конференциях, писала статьи… А потом получилось так, что места в аспирантуре не стало, что совпало с переездом в другой город, появилась семья, — и нужно было что-то со всем этим делать.

Начала я с того, что устроилась работать дизайнером в небольшую компанию, и в течение пары лет работала им в разных организациях. В конце концов я попала в издательство детской литературы, — мне приходили на верстку очень крутые детские книжки с очень красивыми иллюстрациями, я их обрабатывала и в какой-то момент решила: «Я же когда-то рисовала, могу не хуже!» Хорошо помню этот момент: мне дико захотелось нарисовать льва. Тогда мы переезжали из одного офиса в другой, сидели на коробках и чемоданах, под каким-то предлогом я отпросилась у своего арт-директора, побежала домой и нарисовала этого льва! Лев, конечно, вышел кривой и косой, даже сохранила его на память, но с тех пор я решила, что не хочу быть дизайнером и подчищать чужие работы, а хочу быть иллюстратором и рисовать.

И начала тихонько, по ночам, нарабатывать себе портфолио. Но так как я человек системный, начала исследовать рынок: какие издательства детской литературы вообще есть, чем они интересуются, какие у них требования, какие вкусы, на что похоже я рисую — видны же подборки художников, которых издательства себе выбирают, — вписываюсь я или не вписываюсь… И к моменту, когда я ушла в декрет и у меня появилось время, стала рассылать отобранным издательствам письма.

Первые отклики начали приходить чуть ли не в роддом. Когда мы с ребенком выписались из роддома, пришло письмо от издательства детской литературы «Клевер», они написали: «Хорошо, что Вы появились, у нас есть для Вас проект». Я сделала им одну книжку, потом вторую, третью… — и потихоньку начали приходить фидбэки, отзывы и предложения от других издательств. Вот так, потихоньку, одно тянуло за собой другое, и на протяжении нескольких лет я работала исключительно на детскую литературу.

Кроме «Клевера» очень много работала с «БХВ», с «Поляндрией», с «Махаоном», с «Акварелью», с «Фениксом»… — мне повезло поработать с самыми крутыми издательствами России! Проект шел за проектом, я приезжала в Москву на книжные выставки, все это невероятно воодушевляло! А потом у книжной индустрии начались проблемы…

А.А.: Книжный бизнес пришел в упадок, даже могу предположить, когда ты это почувствовала, и?..

М.Р.: Книжный бизнес пришел в упадок, и я увлеклась векторной графикой. Вернее, вспомнила, что она мне очень нравится, начала активно рисовать и даже приняла участие в каком-то флэшмобе… Дальше история про то, что никогда нельзя упускать даже мельчайшие шансы и пренебрежительно относиться к «мелочам», потому что никогда не знаешь, куда тебя это выведет. Во время этого флэш-моба меня заметила девочка, которая работала в стартапе группы инициативных ребят — студии векторной графики, со мной созвонились и предложили с ними работать. Бывают иногда такие проекты, когда ты разговариваешь с людьми и чувствуешь, что все «выстрелит», вот и у меня было тогда ощущение, что идея странная, но она сработает. За полгода стартапа, который был никому неизвестен и в который почти никто не верил, они раскрутились до крупнейшей студии векторной графики в мире!

Но, как нередко случается с очень крутыми конторами, когда они доходят до пика, меняется подход к подбору команды: начались перестановки, и всю старую команду сменили на новую. Я не стала ждать, когда все это окончательно умрет, и ушла из этого бизнеса в текстиль.

Часть 2
Художник в мире текстиля

А.А.: Удивительное путешествие по индустриям!

М.Р.: О текстильной промышленности до этого времени я не имела никакого представления, но мне написала канадская фирма и заказала серию платков. Дизайн мы делали очень долго, нудно, тяжело, потому что я не понимала, чего они от меня хотят: им очень нравилась графика, но они никак не могли ее применить к тому, что им надо сделать. Мы сто раз эти платки переделывали, перекомпоновывали, понимали друг друга плохо, и промучившись несколько месяцев, я сдала наконец иллюстрации и поспешила забыть, как страшный сон!

А потом мне пришел еще один заказ на текстиль. А потом — шлюзы открылись, и последние пару лет я занимаюсь только текстильными заказами! Это платки совершенно разных размеров, видов и вариантов.

Сейчас у меня два направления деятельности. В первом я работаю как подрядчик для российских платочных брендов — просто рисую и отдаю все права. Второе — это личный проект с Белорусским брендом шелковых платков AV Collection, цель которого — вывести культуру шелковых платков и вообще культуру Белоруссии на другой уровень, потому что у нас до этого шелковые платки никто не производил, покупали либо у турков за безумные деньги, либо в России, а хотелось свое и с белорусской культурой. У нас же масса своих интересных легенд, моментов в истории; хотелось что-то сделать с национальными мотивами, но не с рушниками и соломкой, а что-то из истории Речи Посполитой — благородное, с дамами, мечами, соколиной охотой и прочее…

Шелковые платки: «Щелкунчик»

Могу показать платок со «Щелкунчиком». Это 100% натуральный шелк, у каждого платка есть коробка, в нее же вкладывается открыточка, а еще — книжка, как за платком ухаживать и как его завязать, потому что каждому материалу свое и есть 155 разных способов… Все эти дополнительные фишки делают его настоящим сувениром, подарком.

Шелковые платки: «Щелкунчик»

Бренд поддерживает парную, семейную историю, так что платки дублируются в двух вариантах: есть большие женские и маленькие платки-паше мужские. По стоимости они не очень отличаются друг от друга, потому что технологически производство маленького платка буквально чуть-чуть будет дешевле, чем производство большого. Есть еще и психологический момент: когда мужчина позволяет себе такой аксессуар — это должен быть именно дорогой аксессуар.

А.А.: Наверняка есть какие-то особенности иллюстрации, создаваемой для платка?

М.Р.: Существует выражение, что продают центр платка, а люди носят края. Поэтому в производстве, в рисунке, есть такой момент: основной упор и основные смысловые элементы должны находиться, конечно, по краям платка, но так как люди всегда смотрят на середину, посередине располагается самый эффектный элемент. Он может вообще никакой смысловой нагрузки не нести, но должен притягивать взгляд.

Экскизы к платку «Опера»

Эти эскизы — процесс текущей работы, я начала делать наброски по теме «Опера». В центре — люстра, которая во многих зданиях оперы занимает центральное место, а дальше по кругу идут «архитектурные финтифлюшки»: занавес, ложи и т.д. У меня возникла идея поставить по краям платка четырех наиболее интересных женских персонажей из опер: пока это Турандот, Баттерфляй, Кармен, а вот на счет четвертого персонажа у меня возникли сомнения, пока поставила абстрактную девушку. Все должно быть еще и сбалансировано: восточная сказка, Азия, Испания, а четвертое должно быть что-то сдержанное европейское, — еще подумаю, что там может быть.

Рисунок платка «Кругосветное путешествие Крузенштерна»

Еще рисовала платок по кругосветному путешествию Крузенштерна для российского бренда Gourji: посередине героический корабль, а по краям — четыре крупных порта, куда он заходил во время кругосветки. За основу я брала дневник самого Крузенштерна с зарисовками — при нем был «штатный художник», который зарисовывал все, что они видели, — там очень красивые рисунки ракушек, чужеземцев, городов, где они пришвартовывались, и четыре гравюры, которые я творчески переработала и пустила по краям.

Платки — это совершенно отдельная тема в плане композиции, ведь нужно рассказать историю несколькими элементами, которые интересно рассматривать в долгосрочной перспективе, но при этом платок должен восприниматься как что-то цельное, то есть важно соблюсти баланс между цельностью и количеством деталей. А еще он должен хорошо гармонировать с одеждой.

А.А.: То есть фактически это большая картина, со своей спецификой, учитывающей то, как его носят, как это в будущем должно гармонировать с человеком и его повседневной одеждой…

М.Р.: Да, это большая картина. Здесь имеют значение цвета, потому что текстиль штука очень капризная: например, чисто белый цвет в платке ты не получишь, потому что сама ткань, на которой ты печатаешь, имеет оттенок — голубоватый, кремовый, сероватый, — это тоже нужно учитывать. Здесь имеет значение толщина линий: очень толстые линии, которые хорошо читаются на мониторе, в платке смотрятся грубо, поэтому надо следить, какая же оптимальная толщина твоего рисунка. Так же мы опытным путем выяснили, что графика воспринимается людьми лучше, чем отпечатанная акварелью и какие-то абстрактные пятна: люди хотят четких линий… Масса нюансов, но они все всплывают после того, как ты начинаешь с этим работать и получаешь отклик людей: например, хорошо смотрится, если сам платок темный, яркий, насыщенный, но при этом есть светлые места — жемчужины, зрачки у собачек, белые птицы, белые цветы...

Еще — разные материалы дают разный эффект. На искусственном шелке (70% вискозы и 30% натурального шелка), хорошем для зимы, потому что греет, цвета получаются глухие. На натуральном шелке, прохладном, хорошем для лета, цвета будут совершенно другими. Один и тот же макет, отпечатанный в двух этих вариантах, создаст совершенно разные платки — под разное настроение, характер, бытовые задачи…

Часть 3
Художник в мире сувениров

А.А.: Как ты знаешь, мой Музей коллекционирует уникальные вещицы, имеющие отношение к театру и музеям. И уже давно в голове моей бродит идея, что им необходимы прекрасные сувенирные лавочки. Я всячески пытаюсь поспособствовать развитию этой идеи… Платки — одна из сувенирных тем, и наверняка ты тоже много размышляла об этом… Можешь чем-то интересным поделиться?

М.Р.: В ноябре я ездила в Эмираты — мне интересен арабский рынок, интересна арабская культура, — в Дубае и в Абу-Даби походила по музеям и выставкам. На мой субъективный взгляд, Эмираты сейчас «впереди планеты всей» в том, что касается культуры, выставок и монетизации искусства. Они нашли баланс между коммерческой и культурной частью, и потому то, как они оформляют музеи, насколько это все грамотно, красиво, изысканно, и как они оформляют сувенирные лавки — это, конечно ездить и «учиться-учиться».

Во-первых, они красиво подают не только сами предметы искусства, но и все, что их сопровождает. Например, Лувр в Абу-Даби («Лувр» — это, конечно, громко сказано; они купили франшизу, но экспонатов гораздо меньше, чем у французского старшего брата— «три статуи, две картины», — но все красиво оформлено, много сопровождающих плазменных экранов, на которых показывают самые яркие фрагменты истории экспонатов), и там есть огромная сувенирная лавка! Что они в ней продают? Они продают керамику, фрагменты картин, есть копии исходных работ, а есть вольные фантазии художников «на тему», есть платки, текстиль, книги по искусству…

И, конечно, разное важные мелочи: закладки для книг, открытки, маленькие магнитики, подарочные пакетики, — все очень эстетично, всего этого много, это все безумно дорого. И очень красиво подано.

Я поняла, что у нас с сувенирными лавками есть две проблемы. Первая проблема — они у нас некрасивые, и платить такие деньги за сувенирку просто не хочется.

Недавно ходила с подругой в музей — музей классный, классные фотографии, классные экспонаты, — и стоит как сувенир некая штука, которую можно поставить на кухне или возле компа. Но нет абсолютно никаких опознавательных знаков — ни цены, ни кто это сделал, ни коробки, чтобы можно было представить, а как ты домой это понесешь. Она стоит в темноте, закрытая в угол, без подсветки, без презентации… В Абу-Даби к ней бы уже сделали коробку, книжечку, открыточки, большой буклет с другими работами художника, направили бы свет, чтобы она со всех сторон была красиво подсвечена, и выставили бы за это адекватно высокую цену. Я готова заплатить достойные деньги, доставить себе удовольствие, но мне хочется видеть, за что я их плачу.

А.А.: Нам не хватает дизайнеров по оформлению театральных и музейных сувенирных лавочек?

М.Р.: Да! Чтобы это было супер эстетично! Чтобы человек пришел, увидел, сказал: «Хочу», — и 50 евро выложил за импульсную покупку безделушки.

А.А.: А вторая проблема?

М.Р.: Вторая проблема — это наполнение сувенирных лавочек. Должны быть ремесленники, текстильщики... Ремесленник на Западе — это по сути тот же ИПшник, художник с хорошей мастерской, который умеет красиво упаковать и подать. У нас ремесленники «дикие»: даже если люди делают супер классные вещи, вкладывают деньги, энергию, материалы, — результат настолько не эстетично подан, что просто не хочется покупать. Это тоже большая проблема. Я люблю хендмейд, но в первую очередь выбираю ремесленников нового поколения, которые тебе красиво упакуют, сопроводительные материалы дадут, у которых есть свои каталоги напечатанные… — и вот этого очень мало.

А.А.: А ваши платки — удается реализовать? Реализация — это же всегда самое сложное.

М.Р.: С продажами вопросов нет, платки хорошо продаются. Государственные организации начали у нас заказывать и интересоваться — это хороший показатель, но на нем останавливаться не хочется, а хочется развивать эту коммерческо-культурную историю, выводить в Россию, потому что я смотрела на Западе по оперным театрам и сувенирным лавочкам — там очень много платков, а в русскоязычном мире их практически нет, точнее — вообще нет.

А.А.: Вообще нет! Вот вы делали коллекцию на тему «Щелкунчика» — это визитная карточка русского балета, традиционная сказка, идущая в наших театрах весь декабрь и весь январь. Расскажи, для кого вы ее создавали?

М.Р.: Это был эксперимент. Мы сделали лимитированную коллекцию «под заказ»: на свой страх и риск я отрисовала эти макеты, мы запустили в интернете рекламу, в основном — в Инстаграм [заблокированная в России соцсеть, принадлежащая признанной экстремистской и запрещенной организации Meta], показали картинки и начали собирать желающих — оказалось, что желающих много, поэтому лимитированная коллекция была создана и успешно продалась.

А.А.: Но это в целом и не может являться «массовым продуктом», верно? Это довольно дорогой сегмент…

М.Р.: Да, стоимость платков, учитывая, что это натуральный шелк, — 120 евро. То есть это не предмет импульсивной обычной покупки, а вещь для людей, для которых покупать аксессуары за такие деньги — нормально: средний класс или выше. Думаю, это как раз те люди, которые посещают оперы и балеты и могут позволить себе купить спонтанно билеты на премьеру.

Часть 4
Художник между искусством и бизнесом

М.Р.: Больше всего в этой истории меня триггерит то, что цена иллюстрации, вне зависимости от ее качества, в последнее время стремительно падает. Для того чтобы заработать, художник должен быть завязан на производстве и работать на проценте, заниматься раскруткой… — потому что именно на «иллюстрации как иллюстрации» выжить уже практически нереально.

А.А.: А как же права на интеллектуальную собственность? Ты разрабатываешь дизайн платка для бренда-производителя, дальше у него такая же система оплаты, как с авторскими правами в издательстве, или как-то иначе?

М.Р.: Там нужна эксклюзивность того, что продаешь, и права к тебе не возвращаются: идет отчуждение прав, иначе все это смысла не имеет просто. Так что там все еще более жестко, чем в книгоиздании, потому что это «высокая мода» и предмет роскоши…

В какой-то момент вопрос заработка становится для художника очень критичным. Я востребованный иллюстратор, но за февраль, когда у меня было две серии платков в работе плюс основные проекты, — я абсолютно выгорела. Нереально столько работать! Во-первых, ты выгораешь очень быстро, во-вторых, все эти деньги как песок сквозь пальцы уходят, потому что ты заплатил за квартиру, купил продукты, обеспечил детей, куда-то съездил, сходил в кино, купил косметику, и сумма, которая поначалу казалась тебе огромной — распылилась, и со следующего месяца тебе снова нужно начинать ту же гонку. А хочется из этого круга выйти, потому что это не модель для творческих работников.

А.А.: Мне кажется, творческий человек (не берем нетипичных) в большинстве случаев не способен эффективно заниматься монетизацией, ведь любая монетизация, любое расширение бизнеса — это ты себе должен поставить долгосрочную цель и лет 10—15 заниматься только этим. А ему скучно. Зачем? Уже ведь исследовано тут все… Постоянно нужно что-то новенькое!

М.Р.: Есть какой-то тренд и он идет наверх, и ты вписываешься во взлет этого тренда, потом он идет на спад — и ты с него уходишь, потому что не видишь смысла продолжать, как с книжным рынком, например, получилось: иллюстраторы оттуда ушли, пошли рисовать игры, заниматься ремесленничеством или вообще переквалифицировались.

А.А.: Совершенно непонятно мне и, я думаю, большинству людей, каким образом можно создать что-то для художников, где они бы могли быть конструктивно использованы — со всеми их идеями, чтобы это все приносило какой-то всем доход, что надо сделать для этого? Я не понимаю.

М.Р.: Я беру тот же Дубай. Во-первых, там есть целая куча творческих кластеров, которые занимаются продвижением художников и продажами. Есть кластер для женщин-художниц, есть кластер для русскоговорящих, для мусульман, кластеры по регионам… Есть некое комьюнити, в которое ты приходишь с идеями, и это комьюнити тебя поддерживает. Есть галереи, которые тебя продают: на старте ты вкладываешься в оформление, в продвижение, рекламу, а дальше галерея тебя продает, и при хорошем стечении обстоятельств ты окупаешь затраты и выходишь в плюс вплоть до покупки квартиры с продажи одной работы. Но это вопрос удачи, потому что мой анализ рынка современного искусства показал, что я не понимаю, почему продвигается одно и не продвигается другое.

И третий момент: там очень хорошо оплачиваются творческие проекты. С продажи нескольких обложек для книг можно прожить целый месяц, там крутятся деньги в этой сфере и все это окупается.

А.А.: Будем верить, что в наше время можно привлечь в «художественную среду» тех, кто не разбирается в искусстве, но готов его поддержать?..

М.Р.: Это время — как раз для таких гибридов, как ты и я. Которые застряли между творческой и коммерческой частью: искусство — это хорошо, давайте его сделаем коммерческим!

Но да, люди должны работать в паре. Например, офигенный куратор, человек с хорошим вкусом, чутьем, нестандартным мышлением, — с одной стороны, а с другой стороны — продажник, человек, который сразу в уме прикидывает окупится это или нет, стоит с этим возиться или не стоит. Когда такие люди встречаются — тогда все работает. Просто нужно, чтобы они встретились.

[октябрь, 2024]